День Х

ФСБ vs ОБНОН. (Часть 1)
X- не английская буква икс, а русская буква Хэ. Ещё она выглядит как крест, который можно было поставить на моей прежней жизни в тот день, так как после, начнется новая жизнь. Впрочем, это уже другая история. За день до дня Хэ, из города N еду в Сочи, уладить кое-какие дела, по пути заезжаю на винный завод где-то на юге России, чтобы ко дню рождения привезти друзьям лето на Урал. Закупаюсь и загружаю в багажник коробки с вином, ******ом, настойками и различными наливками. В южном городе N мы купили квартиру, переехав из Екатеринбурга месяца назад, поближе к солнцу и морю, подальше от сырых и хмурых Уральских гор. Вечером приезжаю обратно, достаю из коробки бутылку ******а и настойку, в магазине у дома докупаю яблочный сок, шоколад, боржоми наутро и пачку Marlboro, поднимаюсь на пятый этаж, открываю дверь ключом, мв вчера вырубили грамм дживика и Сальвия упоротая сидит на кухне, на кухонном столе фольга, пепел и табак в радиусе метра от неё, всё в крошках от печенюх, пластик и фантики.
— Я приехал — кладу шоколадку и минералку на стол.
— Закажем еды на дом?
— Давай — Сальвия только проснулась, сидя на стуле и тянется за боржоми.
— Что хочешь? — спрашиваю.
— Креветочный бургер.
— Якитория значит. — включаю компьютер, заказываю на сайте "Якитория" пару бургеров, роллы темпура, шоколадные роллы, мидии, утку с соусом и морс.
Переодеваюсь и проверяю мессенджеры, закладчик должен сделать розничные адреса и скинуть их мне, но пока молчит, ладно может ещё в пути? Скинув оптовые адреса клиентам, включаю TV по России 24 "люди в чёрном", улавливаю слова: стагнация, рецессия и убавляю звук до минимума. Ищу в инете кинчик под который будем кушать прямо в кровати и в одних трусах. Успеваю накатить пару стаканов наливки, привозят еду, отдаю деньги:
— Нет. Сдачи не надо. —говорю доставщику с ростовским акцентом и закрываю за ним дверь.
Выкладываем всё из пакетов на кровати, включаю кинчик и открываю ******, чтобы смешать его с яблочным соком, после еды выхожу на балкон покурить, в одной руке стакан с кониной, в другой сигарета, на улице тепло, хотя ещё март месяц, снега нет, трава зелёная, рядом новый микрорайон строят.
— ***, о***нно. — сплевываю и кажется один мужик с улицы смотрит прямо на меня, на улице стояла лавочка, два человека сидят спиной к дому и пьют ****, один стоит напротив них и палит. Странно, но мало ли айболов на Земле? Кидаю бычок в их сторону и захожу в комнату. Занимаемся любовью, чувствую, что к моей жопе прилипли семечки кунжута от бургеров, Выпиваю ещё пару стаканов ******а и мне становится абсолютно по*** и на семечки кунжута и на розничного закладка, который где-то проехался, что было с ним не раз. Пишу клиентом: "форс-мажор", что розницы сегодня не будет, переносим на завтра. Коньяк закончился, а наливка не зашла, чтобы догнаться и уснуть не хватает малость, одеваю джинсы и тащусь в магазин за пивом, меня шатается, закуриваю сигу по пути, во дворе тишина. Купив пива, захожу домой и скидываю с ног "изитоны", захожу в комнату и падаю растянувшись на ковре.
— Че за ***ня? — думаю — на ровном месте упал, локоть сожрал. Делаю пару глотков пива и вырубаюсь.
Утро. Просыпаюсь от того, что запищал брелок от машины, вчера я поставил её с торца дома, где не было возможности увидеть, что происходит. Голова гудит, промелькнула мысль что какая-то "тпшка", сдавая задом, вьебалась в тачку, натягиваю штаны, футболку и в тапочках выхожу на лестничную клетку. Вдруг слышу голос:
— Ну здравствуй, господин Smokе. Бац. Приехали. Сверху и снизу лестницы подходят люди в штатском и мусорской форме, а на запястьях застегиваются наручники.
— Удостоверение — говорю.
— Пожалуйста. —человек в костюме, разворачивает перед моим лицом удостоверение из города Екатеринбурга. Открывают двери в квартиру, кричу Сальвии:
— К нам мусора в гости. Оказывается этими гостями были четверо из Екб: сотрудник ФСБ, начальник обнона со своей шестёркой опером и следователем главного следственного УПРАВЛЕНИЯ ( ГСУ), еще несколько мусоров из местного отдела, которые были тут для мебели, вставляя неуместные слова и афоризмы в разговор. У меня сушняк, смотрю наливка стоит на полу, сделав пару шагов к ней, они меня тормозит местная легавая собака:
— Нельзя! Стой на месте.
"Земляки" в это время шмонают хату, хотя то, что им надо на виду: ноутбук, планшет, телефон, симки и банковские карты. Но шмонают на отьебись, что даже не замечают на кухонном столе остатки дживика, а в машине пропустят банковскую карту. Видимо ни у одного меня сегодня похмелье. Спрашиваю кто у них главный, оказывается начальник ОБНОНа.
— Пойдем на кухню покурил? — говорю ему.
— Я с тобой водку не пил, чтобы переходить на Ты. —отвечает мне, но на кухню всё же проходим.
— Что у вас тут так грязно? — смотрит на стол.
— Новоселье отмечали. —смотрю на стол, вместе с пеплом, бычками и фантиками, рассыпан дживик и делаю вид, что не замечаю, стряхиваю пепел от сигарет в "джигурду", показывая этим, что пепельницы нет, стряхивать на кухонный стол.
— Сколько вам надо денег, чтобы утопить рюкзак с техникой в реке? —спрашиваю.
— Слишком много людей в курсе, здесь и в Екатеринбурге.
— Я не беру в счёт Екатеринбург, а только вас. Скажите, что при мне не было никакой техники и всё: нет тела, нет дела. — по его лицу можно было прочитать, что он не против, но я тогда не знал, что с ними "фейсер" присланый видимо для их контроля и они не могут отойти от предназначенных директив.
— Нет, не получится, на поимку вашей банды были все службы задействованы, разве что только МЧС не было. Лучше расскажи, кто у вас делает оптовые закладки и мы оставим тебя дома, под подпиской.
— Я не могу этого сделать, это будет нехорошо с моей стороны.
— Мы уже всех вас взяли, остался один. Кто он?
— Я не знаю, беру 51 статью. — тушу бычок об стол. Вот и поговорили. Возвращаемся в комнату, понятые соседи не понимают, что происходит: нет ни трупа, ни наркотиков, ни оружия. Опечатывают технику и просят их расписаться.
Фейсер докладывает своему начальству об успешном ходе операции, заказывает по телефону пять билетов до Екб через Москву, тут я понимаю, что под подпиской меня вряд ли оставят. Опер говорит Сальвии собрать мне вещи в дорогу, на Урале ещё типа зима, тёплые вещи пригодятся. Я одеваюсь, Сальвия передает мне рюкзак, мы обнимаемся и целуемся на прощание, выхожу на лестницу в окружении мусоров, на мне наручники к которым застегнуты ещё одни наручники к руке опера, который ведет меня к машине. Сажусь на заднее сиденье, по бокам два мусора, впереди еще двое и куда-то едем. За нами еще одна машина.
— ****ец, я че Башни-близнецы взорвал? —думаю — 2000 км, и не в лом же им было лететь за мной сюда из Екб. Приехали. Оказывается местный мусорской отдел. Местные полицейские - двое армяшек, как братья близнецы, просят отдать им их наручники, составить протокол и поскорее уезжать. Если бы меня оставили на попечение этим Болеку и Лёлику, я бы на следующий день пересекал канадскую границу, настолько жалкими они были по сравнению с гостями из Екатеринбурга. Но... мы едем дальше. "Земляки" вызывают такси от отдела до гостиницы, приезжает две машины, садимся в том же порядке, как и приехали сюда. Водила спрашивает:
— Вы, этих теперь так возит? — Меня удивило отношение людей, когда вчера еще звучало: — Уважаемый куда поедем? — в слово "этих", с презрением, только потому, что на мне наручники я уже изгой общества, не обвинённый, но уже бесправный.
— У меня брат "оттуда" недавно вышел. Нечего там делать. — говорит таксист кубаноид.
— А вот наш жулик рвётся туда, не хочет колоться. — подкалывают меня.
— Это ты зря мужик. — поддакивает им шофёр.
— ****, конченный. — думаю.
Останавливаемся у отеля со звездами, какое-то там супер-пупер "Пэлас", видимо те кто носят звезды, выбирают себе гостиницы тоже со звездами и чем больше, тем лучше, тем более за счёт государства. Выходим из машины, нас встречает швейцар в белых перчатках у стеклянной вращающейся двери, прямо как в сериале Элеон. Я пристёгнут наручниками к оперу, проходим в фойе, они берут у администратора ключи и мы идём к лифту. Лифт поднимается на третий этаж, у них два номера рядом, захожу в левую дверь, в которой жил следак и опер.
Сажусь на стул пока они упаковывают вещи в сумки.
— Дайте мне позвонить, у меня есть право на звонок?
— Звони — опер держит в руке смартфон для набора. Я не помню ни одного номера кроме Сальвии и Ма, Сальвии звонить нет смысла, её телефон лежит здесь опечатанный, набираю Ма с третьей попытки, так как забыл цифры. Опер нажимает на громкую связь.
— Алло, мам, меня полиция забрала.
— Как?
— Я не могу говорить много, мы сейчас едем в аэропорт, а потом в Екатеринбург. Сальвия одна осталась дома. — выключаю телефон, так как опер уже навострил свои уши.
— Ну что жулик попался? — говорит опер.
— Почему жулик? Есть такое как презумпция невиновности. — говорю ему.
— Это что такое? — спрашивает меня. Я в а***. Он работает на такой должности и не знает, что такое презумпция невиновности. Пока я сижу и думаю: стебается он или нет, в разговор влез следователь ГСУ, которого за спиной они называли - голубой.
— Презумпция невиновности - это когда человека нельзя считать виновным пока его вина не будет доказана в суде.
— Доказываете, это ваша работа — дополняю. Как сейчас помню, я неплохо отбивал их атаки, пока голова была свежая хоть и с лютого похмелья.
— Ладно, пойдём посидишь в комнате с начальством. Захожу в правую дверь, номер фейсера и обноновца, они лежат на кроватях и смотрят "Следствие ведут знатоки", сажусь на стол возле окна и думаю может съебаться через окно? Успею ли? Невысоко так-то... Мысли обрывает нач.обнон.
— Давай пиццу закажем? Ты будешь пиццу? —спрашивает меня.
— Нет, спасибо.
— Какую тебе? Выбирай.
— Не хочу.
— Я вот мясо не ем. Макар! Иди закажи одну с мясом, другую с сыром и пива господину Смоку. Да? — смотрят на меня. Киваю головой:
— Я хотел взять бутылку наливки.
— А что не взял?
— Местный полицейский не дал.
— Да они тут все уёбки!
Макар верноподданный начальника обнона убегает в фойе. Фейсер немногословен, только молчит и наблюдает краем глаза за мной.
— Вы наверное звёзды на погоны получите? —спрашиваю.
— Да нет, — зарделся "начоб", — мы просто исполняем свою работу.
— Премию тогда? Нифига сколько денег государство потратило на мою поимку: самолёты, отели, командировочные...
— У нас мало денег, поскорее бы уже на пенсию. — говорит НАЧОБ отсвечивая золотыми часами и немного занервничал, когда услышал, что государство потратило деньги.
— Так давайте я внесу свой вклад в борьбу с преступностью?
— Предлагаешь взятку?
— Нет, всякая работа должна быть оплачена.
— Лучше расскажи кто у вас четвёртый, этим поможешь себе скостить срок.
— Не понимаю о чём вы.
— Ладно посидишь в СИЗО, может по разговорчивее будешь.
Приходит Макар, приносит пиццу и две бутылки пива по 0,33, одну отдает мне.
— Спасибо — во рту с вечера не было ни капли жидкости, почти сразу всё выпиваю.
— Держи пиццу! — Макар суёт мне кусок пиццы.
— Не надо! — есть не хотелось совсем.
— Держи! — вкладывает мне в руки кусок мясной пиццы, потом сырной.

День Х. подЧасть

Окей. Вот уже полгода я знаю, что за нами следят. С ноября я закатываю истерики и прошу прекратить все это. Я пытаюсь доказать, что существует человек, который несколько лет общается со мной в вк и в последнее время все чаще намекает на то, что мне не повезло с мужем, и он спасёт меня от такой жизни. Блокировать его бесполезно — у него, наверное, тысячи страниц. Я понимаю, что конец близок, и да, каждый раз *роскомнадзор* как последний. В моменты просветления громко говорю «да когда ж я уже сдохну», понимая, что вот-вот нашей беззаботной и счастливой жизни придёт белая сибирская лиса.
Последнюю закладку нужно было забирать у подъезда жилого дома, фольга приклеена под рельсами для вкатывания колясок или велосипедов на крыльцо. На улице будний мартовский день, люди идут с работы, дети гуляют, а я у всех на виду ищу этот грёбаный клад, и мне абсолютно наплевать на то, что какой-то мужик в паре десятков метров стоит и смотрит на происходящее. Пофиг, меня здесь никто не знает. Фольга найдена и мы едем домой. И да, я не захожу в вк уже больше трёх месяцев. Но я знаю, что это не поможет, ведь мой телефон давно живёт своей жизнью, жаль только, что этому никто не верит.
Просыпаюсь от звука сигналки. Спросонья риторически-автоматически спрашиваю «Ну что там?...» но сон так сладок, что нет сил думать, и я понимаю что происходит, только когда слышу щелчок входной двери и возню в коридоре. Ну что ж, этот день настал. Их шестеро, и они быстро разошлись по всем комнатам. Я вспоминаю что на кухне творится полный беспредел: «Ну почему именно сегодня?!». Один из мужчин отвечает мне «А что, вчера надо было?» и хитро улыбается. «Нет, спасибо, что не вчера», ухожу в ванную, чисто на автомате умываюсь и чищу зубы. Возвращаюсь и вижу соседку из квартиры напротив, я когда-то брала у ее мужа отвертку, и относила шоколадку в благодарность. У них есть маленькая собачка, они показались мне милыми, а сейчас эта женщина явно напугана происходящим. До меня вдруг доходит, что я не видела никаких документов: «А кто вы такие вообще, может это какой-то розыгрыш?» — смех в ответ, тот, что ближе ко мне тычет удостоверением, и моментально убирает его. Другие открывают все шкафы, что-то ищут. «Парни, а вы что ищете-то, может помогу, а?» мне смешно, то ли от шока, то ли потому что вчерашняя закладка уже целиком в моем организме, это новый рекорд, пожалуй. Меня просят ознакомиться с протоколом изъятия всей техники: 4 телефона, планшет, нетбук, ноут... Банковские карты, все наличные деньги — все уходит в конверты, и опечатывается при нас. «Неохота работать сегодня» — зевает самый старый из визитёров. «Так не работайте!» — зло бросаю я. Все смотрят на меня в недоумении, я продолжаю «Толку от вашей работы? Только жизнь людям портите...». В ответ ничего. Позже, адвокат скажет, что хоть они и назвали меня за глаза сучкой, мне повезло, что это были люди из ФСБ, а они «девочек не трогают», в отличие от полиции. «Женщины... они всегда там, где деньги, а в беде покидают тебя» — говорит то ли себе, то ли всем нам один из них. Я ухожу в другую комнату и сажусь читать книгу «Проблемы современной России». Конечно же ничего не получается, я смотрю на текст, но думаю совершено о другом. «Хозяйка, ты б мужу вещей собрала, и еды в дорогу». Господи, неужели это действительно происходит? Кидаю книгу, белье, штаны, толстовку в рюкзак, иду на кухню — по полу рассыпаны замороженные сливы — вот же твари, по-любому специально. В холодильнике из еды только хлеб. Кидаю и его, подхожу к мужу и обнимаю, уже понимая, что не знаю, когда это случится в следующий раз (это случится через полтора года). Все уходят, последние слова «Звони маме» «Пиши, звони», истерический смешок, звук закрываемой двери, тишина. Я одна, у меня нет денег, нет связи, нет еды, но есть стол, заваленный табаком с дживиком — пожалуй, надо убраться. Меня забавляет осознание того, что первым делом после ареста мужа я продолжаю делать то, за что его арестовали, по сути. Выдыхаю, накрывает и кажется, что это ещё не конец, мы что-нибудь обязательно придумаем и все будет хорошо.


— На ик-10 в штабе сидит бумажки перекладывает за компьютером целыми днями. У меня большой опыт работы с магазинами, оплата за мои услуги 30к в месяц.
— Мы же живем в России, можно же уладить как-то этот вопрос?
— Нет роднуля, слишком серьезные люди тобою заинтересовались.
— Ясно-понятно.
— Сейчас тебя повезут на ИВС, поспишь, после обеда я к тебе зайду, напишем явку.
Она уходит, а за мной приходит тоже сотрудник полиции, надевает наручники на свою руку вторую часть за цепляет к моим, садят в буханку и запирают дверь. Едем. Комфортной ездой это конечно назвать нельзя, но эта поездка просто "лакшери" по сравнению с той, которая будет на следующий день до СИЗО.
На ИВС сдаю ценные вещи (при мне не было обручальное кольцо), в отдельной комнате полностью раздеваюсь и стою пока мусор шмонает вещи, выдёргивает шнурки из кроссовок и толстовки. Приседаю пять раз в голом виде, одеваюсь. Сотрудник обращается на ВЫ, все-таки внимательные и обходительные, куда деваться. Заводят в камеру. Обрисовать свои чувства в тот момент я не могу, потому что их не было, хотелось просто спать. В хате, то есть камере, был один человек бомжеватого вида, он спросил по какой статье, есть ли сиги и ещё что-то говорил, но я его уже не слышал, расстелил постель и вырубился. В камере было четыре шконки: два нижних, два верхних ярус, в углу очко и умывальник, пластиковое окно зарешеченное, деревянный пол, в двери глазок, каждые две минуты "пикуют" бабы в форме. Меня будет сокамерник.:
— Обед вставай. — Открываю глаза и секунду соображаю:
— Где я? Это не сон или может я сплю. — Хочу спать. — Я не буду есть. — говорю Грише, назовем его так.
— Тогда я твою пайку себе возьму, можно?
— Бери. — бормочу. — только отъебись—про себя.
Отрубаюсь, опять будет.
— Прогулка пойдёшь?
— Нет.
— Ладно я пойду. — и выходит.
Думаю:
— Надо сходить в туалет пока выдался момент, а то при посторонних ***** как-то не по себе. — Только сосредоточился на процессе, открывается кормяк, это такое окно в двери камеры через которое передают баланду и голова бабы в нём.
— К вам адвокат, собираетесь. Ой! — захватывает окно.
— Что там? — спрашивает у неё второй сотрудник за дверью.
— В туалете сидит. — отвечает.
— Сейчас выйду. — посрать спокойно не дадут.
Подхожу к умывальник, помыть руки, ржавая мойка на которой лежит раскисшее хозяйственное мыло, вода только холодная.
— Я готов! — открывают дверь. Шмонают в коридоре и провожают в зал для следственных мероприятий.