Вот объясняю на пальцах даже.
Образцы бывают абсолютно разные. Можно выточить из деревяшки какую-нибудь хрeнь, отправить изготовителю и сказать, что точно такая же хрeнь нужна в металле, к примеру. Ну здесь ясно, что сам этот образец никакой ценности не имеет, и вообще, его пересылка может стоить больше, чем сам образец.
А может в качестве образца выступать дорогое ювелирное изделие, которое имеется только в единственном числе и возврат которого после снятия копии сам собой разумеется.
Но есть и другой вариант. Когда в качестве образца выступает что-то, ценность чего не очевидна, поэтому есть основания полагать как то, что возврат потребуется, так и то, что не потребуется. Но кто в таком случае определяет, есть ценность или нет? Очевидно, что тот, кто отправляет. И он должен заранее уведомить исполнителя, что возврат все же потребуется. Ведь только он знает, ценен образец или нет.
Вот именно этот последний вариант и имеет место в рассматриваемом эпизоде. Исполнитель не мог знать, ценен образец для заказчика или нет.
Образцы бывают абсолютно разные. Можно выточить из деревяшки какую-нибудь хрeнь, отправить изготовителю и сказать, что точно такая же хрeнь нужна в металле, к примеру. Ну здесь ясно, что сам этот образец никакой ценности не имеет, и вообще, его пересылка может стоить больше, чем сам образец.
А может в качестве образца выступать дорогое ювелирное изделие, которое имеется только в единственном числе и возврат которого после снятия копии сам собой разумеется.
Но есть и другой вариант. Когда в качестве образца выступает что-то, ценность чего не очевидна, поэтому есть основания полагать как то, что возврат потребуется, так и то, что не потребуется. Но кто в таком случае определяет, есть ценность или нет? Очевидно, что тот, кто отправляет. И он должен заранее уведомить исполнителя, что возврат все же потребуется. Ведь только он знает, ценен образец или нет.
Вот именно этот последний вариант и имеет место в рассматриваемом эпизоде. Исполнитель не мог знать, ценен образец для заказчика или нет.
Комментарий